В справедливости решений Нобелевского комитета сомневается в частности редактор британского научного еженедельника NewScientist Роджер Хайфилд. Он отмечает, что премия-2011 в области физики отдана трём астрономам, которые представляли две большие исследовательские группы. С тем, что это вопиющий случай, согласен британский астроном Мартин Рис, бывший глава Королевского общества: «Было бы только справедливо, если бы награда досталась всем участникам этих коллективов. К тому же общество получило бы менее искажённое представление о том, что такое сегодняшняя наука».
Роджер Дэвис, профессор астрофизики Оксфордского университета (Великобритания), подчёркивает, что в эти группы входили самые разные специалисты — например, эксперты в области наблюдательной техники, приборов, анализа данных, теории. Результат потребовал всех этих навыков. «В таких крупных коллаборациях руководителями, как правило, становятся те, кто задумал и направлял исследование, но для достижения результата обычно требуется вклад каждого участника команды», — отмечает г-н Дэвис.
Этот давний спор перерос в открытый протест в научных кругах Франции в 2008 году, когда Жан-Клод Шерман, сыгравший ключевую роль в открытии ВИЧ, должен был наблюдать со стороны за тем, как премия вручается двум его бывшим коллегам.
Жюль Хоффман, разделивший в этом году «Нобелевку» по медицине с двумя учёными из другой лаборатории, правила не комментирует, но согласен с тем, что наука превратилась в коллективный процесс. «Я считаю, что награда, во-первых, вручена за работы по врождённому иммунитету, а во-вторых, — всем людям, которые трудились в этой области», — отмечает г-н Хоффман.
Не все ученые согласны с тем, что система нуждается в пересмотре. «Невозможно премировать десять человек сразу, — говорит французский физик Альберт Ферт, лауреат 2007 года. — Это разбавляет интерес к призу. Таковы правила игры».
Казалось бы, очевидным исключением стала Нобелевская премия по химии, которая вчера досталась Даниэлю Шехтману из Израиля за открытие квазикристаллов. Но даже эта награда уже оспорена. «Мы, химики, не можем отрицать тот факт, что ключевая публикация была подписана тремя фамилиями, — говорит Люк Барбье из Института физики и химии IRAMIS (Франция). — Для нас очевидно, что Дени Гратиа и Джон Кан тоже должны были получить признание».
Ограничение на количество лауреатов было введено в конце 1960-х — как раз из-за того, что число лауреатов стало заметно увеличиваться. Во второй половине XX в. победителей в естественнонаучных номинациях оказалось в два раза больше, чем в первой половине. В последнее десятилетие их стало в полтора раза больше, чем в 1901–1950 гг.
«Если что-то обнаружат в ЦЕРНе, где занято три тысячи человек, что мы тогда будем делать? — спрашивает сам себя Ларс Бергстрём, секретарь Нобелевского комитета по физике.
